Вызов врача - Страница 26

Мария Петровна замолчала. Не хватало слов, чтобы описать свои чувства. Да и есть ли они, такие слова? Все врут слова! Материнство у нее проклюнулось! Так хватай ребенка, нежь, лелей и воспитывай. Схватила? Как бы не так! Права Ирина: настоящую мать ни танк, ни атомная война не остановит, о свекрови и говорить не приходится. А у нее проклюнулось!

— О дальнейшем, как за мной подглядывала, как хотела бабушку убить, ты уже рассказывала, — пришла на помощь Ирина.

— Еще выпьем? — кивнула Мария Петровна на рюмки.

— Давай, — согласилась Ирина.

— Чтоб они все сдохли!

— Кто?

— Враги.

— Кто у тебя главный враг?

— Я сама! — вынуждена была признать Мария Петровна, опрокидывая коньяк.

Она слегка захмелела. Хотелось всплакнуть, пожаловаться на горькую долю, получить сочувствие. Усилием воли Мария Петровна привела мысли в относительный порядок и напомнила себе, что скорее кролик получит сочувствие от удава, чем она от дочери. Не «скорее», поправила себя мысленно Мария Петровна, а по справедливости.

«Кажется, я ее напоила, — думала Ирина. — Сначала обварила кипятком, потом заявила, что квартиру к рукам приберу, теперь напоила. Прекрасно!»

— Коля, отец твой, тоже не ангел. — Мария Петровна дала-таки слабинку, не удержалась, захотела вину поделить. — Не последнюю скрипку играл… в концерте ля-вашу-так-перетак-минор композитора Шопена…

— Кажется, ты…

— Нет! — мотнула головой Мария Петровна. — Не пьяная! Слегка развезло, больше от волнения момента. О чем я? О Коле. Обрабатывал меня… неустанно и неутомимо. Ты, говорит, Марусечка, понимаешь, что под одной крышей с моей мамой жить не можешь, а я свою мамочку бросить не могу. Ну, заберешь ты Ирочку. Куда? В общежитие? Квартиру или комнату снимать ни у тебя, ни у меня денег нет. Девочке с бабушкой очень хорошо, ты лучшего ухода обеспечить не в состоянии…

— Перестань чернить моего папу!

— Извини! Подло прозвучало, да? Хотела за Колину спину спрятаться. Я никогда и ни за чью спину… Слушай! — Мария Петровна вскинула голову и посмотрела на Ирину с волнением, которое испытывает человек, только что сделавший открытие. — Может, он из благородства? Он ведь знал: если у меня появляется настоящая цель, я ее когтями и зубами вырву. А тут мялась, сомневалась, на уговоры поддавалась… Вот Коля и решил облегчить мне жизнь, оправдания подсказать? Святой человек!

— Оба вы хороши! — в сердцах, громче, чем следовало, вырвался у Ирины упрек.

Ее душевные силы были на исходе, требовали отдыха после громадного напряжения. Усталая голова отказывалась переваривать полученную информацию, размышлять, делать выводы, давать оценки. Все это потом, завтра. А сегодня осталась одна проблема.

— Слушай меня внимательно! — тщательно артикулируя, строго заговорила Ира. — Речь пойдет о твоей болезни, об опухоли. Нового я тебе ничего не скажу, да и никто не скажет, все ты уже от онколога слышала и мимо ушей пропустила. Ты не умираешь! У тебя первая стадия! Но перейдет в следующую, если сейчас не сделать операцию.

— Под лампой? — печально осведомилась Мария Петровна.

— Не с фонариком же хирургу работать! — возмутилась Ирина. — Далась тебе эта лампа! Общий наркоз, ты ничего не почувствуешь. И останешься жива! Поняла? Жива на многие годы! От рака, от этой опухоли точно не помрешь. Гарантия девяносто пять процентов, больше в онкологии не бывает да и вообще в медицине, это же не ремонт часов. Пойдешь на операцию?

— Не беспокойся, больше я врачей не стану вызывать.

— Ты пойдешь на операцию?

— Вот возьми. — Мария Петровна выдвинула ящик стола и достала толстую записную книжку. — Передай двоечнице Стромынской.

— Русским языком спрашиваю: будешь делать операцию? Не на аркане же тебя тащить! И милиция не согласится тебя под арестом в больницу доставить. Самоубийство — дело добровольное.

Мария Петровна не отвечала, ковыряла пальцем клеенку на столе.

— Ты боишься смерти унизительной и позорной, — напомнила Ира. — И в то же время топаешь к ней полным ходом! Это бред, паранойя! Психиатры ошибочно посчитали тебя здоровой, с головой у тебя проблемы.

— Зайдешь ко мне когда-нибудь? — подняла глаза Мария Петровна.

— Ляжешь в больницу?

— Можно я внуку подарок сделаю? Не хочешь, не говори от кого.

— Больная Степанова! Вы от госпитализации отказываетесь?

— Тебе за это ничего не будет? Давай подпишу бумагу, если нужно.

— Поразительное упрямство! Глупое и преступное!

— Хоть позвони как-нибудь, а?

Онкологические больные требуют очень бережного и осторожного обращения. Они переживают сильнейший стресс из-за страха предстоящей смерти. Их нужно успокаивать, утешать и ни в коем случае не пугать, они сами напуганы до крайности. Недаром прежде, в советские времена, медики диагноз сообщали родным, но не пациенту. И все-таки, решила Ирина, мать нужно запугать. Она сильная — во всем, даже в своем тупом упрямстве. Выдержит.

— Объясняю ситуацию, — не ответив на вопрос, заговорила Ирина. — Сейчас узел в щитовидке у тебя маленький, меньше сантиметра в диаметре. Он будет увеличиваться, прорастать в возвратный нерв, ты осипнешь, голос изменится.

Произойдет сдавление трахеи, и возникнет затрудненность дыхания. Но это все мелочи по сравнению с метастазированием. Когда из опухоли брызнут метастазы, осеменят другие органы, тебе небо в овчинку покажется.

— Не стану дожидаться, — тихо пробормотала Мария Петровна. — Покончу с собой, повешусь или отравлюсь.

— Дура! — воскликнула Ирина.

— Дура, — кивнула Мария Петровна. — Но уж лучше я сама на себя руки наложу, чем под этой лампой сдохнуть. Я где-то читала, что для хирургов страшнее нет, когда на столе пациент коньки отбросит. Зачем же их, сердешных, подводить?